sumka_mumi_mamy | Временный дом

Детям в голову не приходило, что дом им не принадлежит. Они были совсем маленькими, когда их родители решили «поснимать, а потом уже искать что-то постоянное», и вскоре после этого Макс в первый раз ушел, со своей фирменной формулировкой: он был не уверен, что ему «это» (то ли Настя с детьми, то ли семейная жизнь вообще) подходит. Тогда Настя его ждала, с утра до ночи, каждый день. Она едва выживала, совмещая работу с заботой о двух крохотных дошкольниках: страх не успеть в детский сад до закрытия преследовал ее постоянно. Помогали родители и подруги. «Надо было тебе выйти замуж за канадца, не связываться с русским, да еще таким бабахнутым», – говорили подруги, хотя у самих у многих мужья были русские. Настя уехала подростком, школу закончила уже здесь, но у нее была лингвистическая ностальгия, хотелось дома говорить по-русски, ей просто не повезло с этим конкретным мужем, тут не угадаешь. Макс был старше Насти на 10 лет. Он не скрывал, что разведен и не общается с первой семьей. Сразу сказал, что это был «студенческий» брак, и дочь уже «взрослая». Настя впервые увидела его дочку, Варю, когда они уже поженились. Варе тогда было восемь лет, как теперь ее Ане. Варину мать Макс бросил еще беременной, был не уверен, что ему это нужно.

Через несколько месяцев после первого ухода Макс вернулся домой, и покупать, конечно, ничего уже не стали, появилось ощущение временности, хотя именно на ту пору пришелся самый спокойный и радостный период их совместной жизни. Они будто заново обрели друг друга. Макс был заботлив и предупредителен. Он никогда не извинялся, не имел такой привычки, но все делал для того, чтобы домашние забыли о его бегстве. Дети и не помнили, по причине малолетства, а Настя действительно забыла, и когда, пять лет спустя, он это повторил, его новый уход вновь поверг ее в состояние шока. Дети были уже школьниками, в организационном плане пережить одиночество было проще, но ощущение предательства жгло острее. Тогда он пожил отдельно от них недолго, буквально месяц, и примирением было бурным, чувственным, они вышли на новый уровень отношений. Пару лет тянулся их второй медовый месяц, и вот он опять вернулся к своим родителям, отдыхать от незадавшейся семейной жизни, как в предыдущие разы.

Сене исполнилось десять, Ане восемь. Насте было с ними легко, и она почувствовала, что устала ждать. А когда всех закрыли по домам, даже обрадовалась, что его закрыли не с ними, а в другом месте, тем более, что нежданно-негаданно закрутила новый роман. И опять с русским мужчиной на десять лет старше, причем познакомилась с ним в лифте, в своем офисном здании, прямо перед тем, как их распустили, но она с первой минуты почувствовала, что в этот раз все будет по-другому: Гоша был совсем не похож на Макса, да и сама Настя менялась на глазах. События развивались стремительно. Макс съехал в январе, Гоша появился в феврале, а в марте мир закрылся. Дети учились из дома, на работе был аврал, дома бардак, но Настя будто не замечала этого, весь день жила в предвкушении свидания.

Они виделись все чаще. Гоша поздно вечером шел к ней пешком от метро, чтобы не компрометировать припаркованной машиной. Уезжал к себе на рассвете, не желая смущать ее детей. Впрочем, Аня с Сеней на этот раз восприняли папин уход философски и к маминому другу отнеслись с положительным интересом. Гоша был семейным человеком, внезапно оказавшимся в одиночестве. Его сын второй год учился в Америке и намеривался там осесть, а жена после отъезда сына в университет вдруг решила вернуться в Москву. Дом продали, он снял себе временное жилье, непривычно тихое и пустое. Он был рад, что к Насте в комплекте прилагались сын с дочкой и разбросанные по дому вещи.

В тот апрельский вечер Настя, уложив детей, ждала Гошу. Раздался звонок в дверь. Гоша никогда не звонил, знал, что дверь открыта. Кто бы это мог быть? Она настороженно приоткрыла и увидела Варю, старшую дочку Макса. Варе было девятнадцать. Она была славная девочка, но неудачливая и неустроенная. Школу не закончила, работала в шелтере для бездомных животных, спасателем в бассейне, сторожем на стройке. С матерью не ладила, с отцом виделась пару раз в год. Все в ее жизни шло наперекосяк. Сбиваясь с русского на английский, Варя просилась к ним жить. Всех закрыли семьями, а у нее семьи не было, и работы теперь не было, из-за локдауна, и жилья. «А где мой отец?», – спросила она. «Ушел 3 месяца назад», – ответила Настя. Варя заплакала: формального повода поселиться в этом доме у нее больше не было. «Можно я временно поживу у вас в подвальном этаже?», – робко попросила она. «Ты не представляешь, что там творится», – вздохнула Настя. «Я его разберу», – предложила Варя. Тем временем в дом бесшумно вошел Гоша, спустились сверху разбуженные дети. Аня обняла плачущую Варю. «Видишь, как все удачно складывается, – заметил Гоша. – Будет, кому помочь с детьми, пока они учатся онлайн». Дети, уже месяц предоставленные сами себе, обрадовались. Так в апреле у них поселилась Варя, а в мае в дом переехал Гоша.

Дом бурлил. Дети учились в своих комнатах. Между ними носилась Варя, налаживая интернет. Она же на всех готовила обед. Гоша с Настей работали из гостиной. Вечером дети из гостиной подключались к студии карате, Гоша с Настей перебирались работать в спальню, а Варя уходила на работу – она устроилась на полставки в магазин. Потом Варя встретила Тима. Он тоже был совсем молодой, работал электриком, жил с родителями и стал частым гостем в их доме: все было закрыто, гулять им с Варей было негде. Рукастый Тим все в доме починил и наладил и постепенно перебрался в Варин подвал.

***

Макс уже четыре месяца жил у родителей, где все было вылизано, все вещи – на своих местах. Именно этого он безуспешно добивался от Насти и детей: порядка в доме, вовремя готовых обедов, тишины. Теперь ему все это надоело: мать отчитывала его за каждую неубранную вещь, как прежде он Настю. Ему не нравилось, что в 46 лет с ним обращаются, как с маленьким мальчиком. Родители боялись вируса, отпускали только за продуктами. Приводить женщин мать не позволяла: вдруг они заразные. Снимать одному – совсем тоскливо. Тогда-то Макса и потянуло к детям – этого мать ему запретить не могла. Он был уверен, что дома его покорно ждут, как в прошлые разы. Ему и в голову не приходило, что за столь недолгое время, да еще в карантин, здесь завяжется такая бурная жизнь. Все эти месяцы Макс с детьми не виделся, только звонил им. Разговаривала с ним Аня. Сеня был обижен на отца и отказывался подходить к телефону.

В конце весны Макс впервые их навестил. О том, что в доме жила Варя, он уже знал, а вот о существовании Гоши и Тима, очевидно, не подозревал. Бесил его, конечно, Гоша, который слишком уж ладил с его детьми, но срывался он на ни в чем не повинном Тиме. Макс теперь тоже постоянно у них находился. К родителям его не тянуло, хотелось отвоевать свое. Это была даже не столько даже мужская ревность, сколько ревность к дому. Однажды он остался ночевать на веранде, будто случайно, потом завис на две ночи подряд. «Послушай, – сказала Настя. – Ты же сам ушел из дома, никто тебя не гнал. Давай с тобой по-человечески расстанемся. Ты ведь теперь живешь в другом месте…» «За съем мы платим пополам, здесь мои дети от обоих браков… Почему я должен куда-то уходить?» Между тем мать Макса начала закатывать сцены ревности, и ночевки, к Настиной радости, прекратились.

Летом Варя с Тимом надумали снять себе отдельное жилье, но тут закрыли летние лагеря, и без Вари было не справиться. Осенью Макс сбежал от родителей, снял себе квартиру и опять к ним зачастил: приходил прямо с утра, включал на веранде обогреватель и там работал. Ни у кого уже не было времени и сил с ним спорить. К зиме Настя поймала себя на том, что разговаривает сама с собой. В доме было так шумно, что думать не получалось, приходилось мысли произносить вслух, чтобы сосредоточиться. Настя устала, осунулась. Дети теряли русский язык, потому что Варе было проще говорить по-английски, не говоря уже о Тиме. Гоша уговаривал Настю полететь вдвоем на море. Настины родители, успевшие полюбить ее нового спутника, поддерживали эту идею, предлагали, что останутся с детьми, «только не в этом теремке». Родители недоумевали, почему они все ошиваются в этом тесном доме, который снимался как временное жилье для молодой семьи. У нее теперь есть Гоша, появились деньги, дети подросли... зачем так мучиться? Настя сама понимала, что пора все решать: разводиться с Максом, искать новое жилье… Гоша предлагал оформить отношения официально, но не торопил ее: во все инстанции были очереди, все бесконечно закрывалось и переносилось. Вот подкинут детей бабушке с дедушкой, слетают на море и тогда, на свежую голову, все продумают. И тут полеты отменили.

***

В конце зимы владельцы предупредили Настю, что выставляют дом на продажу. «Если этот дом так тебе нравится, давай просто купим его, – предложил Гоша. – Но не маловат ли?» «Вам побольше нужен», – соглашалась Варя. Она собиралась замуж за Тима, и его родители подарили им деньги на первый взнос. Макс тоже изъявил желание купить дом, в котором «выросли все его дети». Ему действительно так казалось. И вот они всемером сидят в тесной гостиной, пытаются договориться. Им всем в этом доме было так хорошо, что мысль о расставании с ним для каждого невыносима.