![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sumka_mumi_mamy«Испанская баллада»
Россия. Осень. Мне 17 лет.
Мои друзья рассеялись по свету
И шлют мне в письмах пламенный привет.
А я студентка университета
Московского, где ректор идиот
И где менты с дубинками у входа
Спасают дружно Храм Науки от
Стремящихся туда врагов народа.
Читают мне «основы языка»
Согласно заведенному стандарту,
Но, не внимая домыслам врага,
Читаю я Фейхтвангера под партой...
Мы все теперь на разных берегах,
Но верю я, настанет день счастливый:
Когда нам стукнет девяносто два,
Мы встретимся на берегу Залива.
Мы побежим по молу босиком,
Мы снова поиграем в привидений,
По Томинга неспешно мы пройдем.
Распишем пулю. Остановим время.
Когда нам стукнет 92...
Ну а пока забыть про время надо
И, пропуская лектора слова,
Читать взахлеб «Испанскую балладу».
1992 г.
* * *
У нас в России устаревший гимн.
Его писал какой-то маразматик.
Зато теперь у нас гуманный строй,
И новый гимн Иртеньеву закажут
(Мой папа так считает). Но Иртеньев –
Он гордый и едва ли согласится.
Поэт в России больше, чем еврей,
Как говорил Филон Александрийский.
А больше гимн тут некому придумать.
Он, если вдуматься, вообще не очень нужен.
У нас в России много славных песен
И без него. «Семь сорок», например.
Поешь ее – и на душе светло,
И никакого гимна нам не надо.
1992 г.
Cиние чулки
Каждый год берут по аспиранту
И с людьми профессорского круга
Спорят о Платоне день-деньской,
Им седые светочи науки
В лифте поутру целуют руки,
И никто их не целует в губы
Ввечеру на лестнице крутой.
Синие чулки в «Inferno» Данте
Ищут параллели с Гуннер Фантом.
Осуждать за это их не смею,
Мне они понятны и близки.
Синие чулки на босу ногу
Я надену и отправлюсь к морю
Посмотреть, как на песчаный берег
Набегают синие чулки...
1992 г.
Сонет про кальмара
(Из Шарля Кро)
Вот столб стоит – большой, большой, большой,
И лестница на нем – висит, висит, висит,
Под ней сидит кальмар – сухой, сухой, сухой.
И держит он в клешнях, клешнях, клешнях,
Утюг и гвоздь – кривой, кривой, кривой.
И смотрит вверх – кальмар, кальмар, кальмар.
И лезет он – на столб, на столб, на столб.
По лестнице на самый – верх, верх, верх,
Чтоб утюгом забить там – гвоздь, гвоздь, гвоздь.
Кидает он – утюг, утюг, утюг
И тот летит – наутек, наутек, наутек
За ним спешит кальмар, кальмар, кальмар
По лестнице бежит он – вниз, вниз, вниз.
Берет с собой утюг, утюг, утюг
И быстро убегает – прочь, прочь, прочь.
И по лесам с тех пор, с тех пор, с тех пор
На утюге верхом, верхом, верхом
Слоняется кальмар, кальмар, кальмар.
Я написал сонет, сонет, сонет,
Чтоб побесить зануд, зануд, зануд
И рассмешить детей, детей, детей.
1992 г.
На смерть Бори Вайнмахера
В то лето цвел, как розовый кустарник,
Наш неуемный солнечный напарник
С ракеткою в руке.
Развеет время пярнуские бредни,
Но кто же знал, что станет предпоследним
Тот именинный кекс.
Тебе с залива теплый ветер веял,
И вешались красавицы на шею,
И вот теперь
В небытие твои остроты канут,
И в ратуше померкнет звук органа
И скрипнет дверь.
Затем, что смерти с циниками проще,
Чем с цыпочками, впрочем, по цепочке
Придет и их пора,
Но первыми отчалят те, кто ярче,
В отчаяньи в корзине бьется мячик
Оранжевый, и впереди – дыра.
1992 г.
* * *
Я рядовой носитель языка,
И потому я за него в ответе,
И ни один на свете теоретик
Мне не указ.
Пускай носитель я не коренной,
Не самый щепетильный я носитель,
Но он моя законная обитель
И замок мой.
Пребудет суверенен он и чист,
И критик не войдет в его покои,
И не проникнет в спальню со свечою
Лихой лингвист.
Я рядовой носитель языка
Несу его per aspera ad astra,
И ни один оценщик беспристрастный
Мне не указ.
И вовсе не носильщик я ему,
Я гордый независимый носитель,
И кто он мне, пижама или китель,
Сама пойму.
Не махинатор я, не балагур,
И потому передо мной бессилен
Великий Барт, сравнивший текст с текстилем,
И де Соссюр.
Я рядовой носитель языка
Ему опорой буду и подругой
Во всех невзгодах. И тому порукой
Моя строка.
1993 г.
Россия. Осень. Мне 17 лет.
Мои друзья рассеялись по свету
И шлют мне в письмах пламенный привет.
А я студентка университета
Московского, где ректор идиот
И где менты с дубинками у входа
Спасают дружно Храм Науки от
Стремящихся туда врагов народа.
Читают мне «основы языка»
Согласно заведенному стандарту,
Но, не внимая домыслам врага,
Читаю я Фейхтвангера под партой...
Мы все теперь на разных берегах,
Но верю я, настанет день счастливый:
Когда нам стукнет девяносто два,
Мы встретимся на берегу Залива.
Мы побежим по молу босиком,
Мы снова поиграем в привидений,
По Томинга неспешно мы пройдем.
Распишем пулю. Остановим время.
Когда нам стукнет 92...
Ну а пока забыть про время надо
И, пропуская лектора слова,
Читать взахлеб «Испанскую балладу».
1992 г.
* * *
У нас в России устаревший гимн.
Его писал какой-то маразматик.
Зато теперь у нас гуманный строй,
И новый гимн Иртеньеву закажут
(Мой папа так считает). Но Иртеньев –
Он гордый и едва ли согласится.
Поэт в России больше, чем еврей,
Как говорил Филон Александрийский.
А больше гимн тут некому придумать.
Он, если вдуматься, вообще не очень нужен.
У нас в России много славных песен
И без него. «Семь сорок», например.
Поешь ее – и на душе светло,
И никакого гимна нам не надо.
1992 г.
Cиние чулки
Тане Смоляровой
Синие чулки читают Канта,Каждый год берут по аспиранту
И с людьми профессорского круга
Спорят о Платоне день-деньской,
Им седые светочи науки
В лифте поутру целуют руки,
И никто их не целует в губы
Ввечеру на лестнице крутой.
Синие чулки в «Inferno» Данте
Ищут параллели с Гуннер Фантом.
Осуждать за это их не смею,
Мне они понятны и близки.
Синие чулки на босу ногу
Я надену и отправлюсь к морю
Посмотреть, как на песчаный берег
Набегают синие чулки...
1992 г.
Сонет про кальмара
(Из Шарля Кро)
Вот столб стоит – большой, большой, большой,
И лестница на нем – висит, висит, висит,
Под ней сидит кальмар – сухой, сухой, сухой.
И держит он в клешнях, клешнях, клешнях,
Утюг и гвоздь – кривой, кривой, кривой.
И смотрит вверх – кальмар, кальмар, кальмар.
И лезет он – на столб, на столб, на столб.
По лестнице на самый – верх, верх, верх,
Чтоб утюгом забить там – гвоздь, гвоздь, гвоздь.
Кидает он – утюг, утюг, утюг
И тот летит – наутек, наутек, наутек
За ним спешит кальмар, кальмар, кальмар
По лестнице бежит он – вниз, вниз, вниз.
Берет с собой утюг, утюг, утюг
И быстро убегает – прочь, прочь, прочь.
И по лесам с тех пор, с тех пор, с тех пор
На утюге верхом, верхом, верхом
Слоняется кальмар, кальмар, кальмар.
Я написал сонет, сонет, сонет,
Чтоб побесить зануд, зануд, зануд
И рассмешить детей, детей, детей.
1992 г.
На смерть Бори Вайнмахера
В то лето цвел, как розовый кустарник,
Наш неуемный солнечный напарник
С ракеткою в руке.
Развеет время пярнуские бредни,
Но кто же знал, что станет предпоследним
Тот именинный кекс.
Тебе с залива теплый ветер веял,
И вешались красавицы на шею,
И вот теперь
В небытие твои остроты канут,
И в ратуше померкнет звук органа
И скрипнет дверь.
Затем, что смерти с циниками проще,
Чем с цыпочками, впрочем, по цепочке
Придет и их пора,
Но первыми отчалят те, кто ярче,
В отчаяньи в корзине бьется мячик
Оранжевый, и впереди – дыра.
1992 г.
* * *
Я рядовой носитель языка,
И потому я за него в ответе,
И ни один на свете теоретик
Мне не указ.
Пускай носитель я не коренной,
Не самый щепетильный я носитель,
Но он моя законная обитель
И замок мой.
Пребудет суверенен он и чист,
И критик не войдет в его покои,
И не проникнет в спальню со свечою
Лихой лингвист.
Я рядовой носитель языка
Несу его per aspera ad astra,
И ни один оценщик беспристрастный
Мне не указ.
И вовсе не носильщик я ему,
Я гордый независимый носитель,
И кто он мне, пижама или китель,
Сама пойму.
Не махинатор я, не балагур,
И потому передо мной бессилен
Великий Барт, сравнивший текст с текстилем,
И де Соссюр.
Я рядовой носитель языка
Ему опорой буду и подругой
Во всех невзгодах. И тому порукой
Моя строка.
1993 г.
