Впрочем, у него была своя комната

[sumka_mumi_mamy]

– Вот у тебя, мама, есть папа; и Боссе с Бетан тоже всегда вместе. А у меня – у меня никого нет!
– Дорогой Малыш, ведь у тебя все мы! – сказала мама.
– Не знаю... – с еще большей горечью произнес Малыш, потому что ему вдруг показалось, что у него действительно никого и ничего нет на свете.
Впрочем, у него была своя комната, и он туда отправился.

Так выглядит этот фрагмент из «Малыша и Карлсона» в переводе Лунгиной, а на пластинке моего детства, где текст от автора читал Николай Литвинов, он звучал чуть-чуть иначе:
Впрочем, у него был свой уголок в детской, и он туда отправился.
Советский слушатель не должен был допускать и мысли о том, что в многодетной семье у каждого ребенка может быть своя комната. Выходит, семья живет в четырехкомнатной квартире? А там ведь еще гостиная упоминается, стало быть, в пятикомнатной? Так не бывает! Семилетний Малыш должен делить пространство детской с пятнадцатилетним братом и четырнадцатилетней сестрой.

В качестве противоположного примера расскажу один из своих любимых анекдотов. Не помню, писала ли я о нем в блоге, но за столом рассказывала неоднократно (в реальной жизни повторять рассказ дважды неприлично, а в жж, наоборот, неприлично не повторяться, потому что нескромно предполагать, что все тебя постоянно читают). Так вот, однажды мне посчастливилось читать «Вредные советы» Остера с блистательным эконометристом (автором бессмертной фразы Honey, regress me on a constant!), изучавшим русский язык. В тот день нам попалось стихотворение:
Если вы по коридору
Мчитесь на велосипеде,
А навстречу вам из ванной
Вышел папа погулять,
Не сворачивай на кухню,
В кухне твёрдый холодильник.
Тормозите лучше в папу.
Папа мягкий он простит.

После первого четверостишия я сделала паузу, чтобы дать профессору отсмеяться. Остряк-профессор невозмутимо смотрел на меня, ожидая продолжения. «Это же смешно, – принялась объяснять я, – решив, что его словарного запаса не хватило, чтобы оценить шутку. В стихотворении подразумевается, что коридор настолько длинный, что по нему можно гулять и кататься на велосипеде». Профессор вежливо улыбался. Почему он не уловил иронии в этом стихотворении, я поняла, попав в его парижскую квартиру.

cigolerup полагает, что проживание в компактных домах и квартирах, стимулирует более тесный обмен мнениями и способствует развитию идей в большей степени, нежели проживание в просторных домах. Подобно тому, как развитие городов, благодаря большей скученности населения, побудило людей интенсивнее соприкасаться друг с другом и что-то обсуждать, небольшое пространство, где члены семьи постоянно друг на друга натыкаются, вступают в диалог, спорят, позволяет передавать идеи от родителей (а порой и бабушек-дедушек) к детям и обратно. Там, где принято жить компактно, связь между поколениями не нарушается. В просторных домах больше личного пространства, зато пересечений меньше, поэтому дети с родителями между делом общаются меньше, а именно между делом и происходит обмен идеями.

С другой стороны (это я уже от себя), при слишком тесном проживании человек редко остается наедине с самим собой. А зарождение идеи и ее раннее развитие – процесс интимный. Подобно тому, как грудничка не отправишь в школу, идею нужно додумать, прежде чем запускать в обсуждение. В рекламном агентстве полагалось придумывать прилюдно, и я от этого страдала – задумавшийся человек, а уж тем более пишущий стихотворение, на людях выглядит обнаженным. Вероятно, в промежутке между многопоколенчатной коммуналкой и слишком просторным домом можно найти точку «максимальной идейности» то есть тот размер жилплощади, которые в высшей степени благоприятствует эволюции идей.

Comments

[zellily.livejournal.com]

Глупость какая. В трехкомнатной советской квартире по коридору можно было спокойно мчаться велосипеде (малышу на трехколесном, например), особенно если начинать из комнаты. А шутка в торможении в папу.